Нас всех обтачивает время –
Кого-то в пыль, кого – в алмаз,
Из глыбы форм, которых бремя
Несет не каждый ли из нас.

И руки резчика – невольно? –
Нам не дано об этом знать –
Так часто делают нам больно,
Чтоб только лишнее убрать.

И все обиды и упреки
Давно б увидели конец,
Когда б мы были одиноки,
И лишь Божественный резец

Вершил таинственную муку.
Но, сострадая и любя,
Нас Резчик точит друг об друга,
Об этом, может быть, скорбя.

ХХХ

Не пробуй флейты сладкий яд,
Припомни норов Крысолова –
Уйдешь под воду –
И ни слова –
Обманом музыки объят.
Равно - блаженство или блажь –
Когда ты душу ей отдашь,
Уже не вырвешься назад.
Лекарство - горько.
Сладок - яд.

ХХХ

В том краю, где брусника и вереск,
И сияние белых ночей,
Отдаюсь, в человечьей изверясь,
Ласке солнечных редких лучей.

Там, где боры угрюмы и топки,
Одинокий пронзающий луч,
Осветив задремавшие сопки,
Согревает, слезов и горюч.

Этот северный луч не обманет.
И дыханье скупой стороны
Не напоит и не одурманит,
Но дарует покой тишины.

ХХХ

Так и тянется жизнь –
От письма до письма,
От невстречи до встречи,
От счастья до счастья,
Но набухшие вербы
Нас сводят с ума,
Нас, весенних лесов
Очарованных властью.

Властью белых берез
Средь проталин лесных,
Властью бешеных звезд
Над растаявшим небом…
Так и тянется жизнь –
От весны до весны,
Замедляющей бег,
Забывающей беды.

ХХХ

Среди журчания и зноя,
Ты знаешь, только здесь пришло
То ощущение покоя
За все, что было и прошло,
За все, что с нами еще будет,
Как ляжет фишка наших судеб.
И что просить, раз дни согреты,
И до краев напоены
Разливом благостного света
Хрустальной той не-тишины.
Цвел Иван-чай, и было это –
Каким-то отблеском ответа –
Благословение реки.
И мы крылаты и легки.

Ахматовой

Душа, я знаю, станет птицей,
Покинув тело, взмоет ввысь,
Но лишь за тем, чтоб возвратиться,
Туда, где травы улеглись.
Как лунь, печальной белой тенью
Слетит на сжатые поля,
Уже навек в твои владенья,
Спокойно-скорбная земля.
А где-то в чаще отзовется
Напевом иволги душа,
И мир узнает, обернется,
И будет слушать, не дыша.

Март

I
Запела флейта мартовских лесов,
Одна, в глуши, мелодию рассвета.
В нее вдохнули клювы старых сов
Печаль любви и ожиданье лета.

Алмазы высыпал небесный казначей,
И, на тростинку тонкую похожий,
Свирельный голос мартовских ночей
Догонит высь и душу переложит
На ноты…

II

Любимый месяц – март.
Любимый голос – флейта.
Рисунок – знаки на
Березовой коре.
Замерзшая весна,
Лазури не жалей ты
Разбить ледок-слюду
Об этакой поре,
Что вспомнятся лесам
Ромашковые трели,
И пробудится сок,
И на исходе тьмы
Пробьется голосок –
Хрустальный зов свирели.
Звук жизни посреди
Кристальности зимы.

Трилистник воздуха

Что очаровывает взгляды?
Как ослепительно чиста,
На землю, тронутую хладом,
Легла гармония листа.
Что завораживает уши?
Как зимней полночью, в метель,
Свою мелодию, послушай,
Заводит дикая свирель.
Что околдовывает чащи?
Как, уловим едва-едва,
В весеннем воздухе легчайше
Повеет призрак волшебства.

ХХХ

Возникновенье.
Пустота.
Когда рождался голос, та
Не знала о свиданье
Грядущем. Сонные места,
Движенье томного листа
В паденье ли, в касанье.
Движенье света, тишины,
И дуновения ины-
е беспокоили умы
И двигали повозку,
Катящуюся в никуда,
Когда раздался голос: «ДА!»
И стол закапал воском.

Но в то мгновение она
Еще не выгнулась от сна,
Твои видения, весна,
Ее не выдавали.
Стол был накрыт на шесть частей
И ждали избранных гостей.
Знакомых?
Нет, едва ли.


ХХХ
Ах, на небе горят
Звезды яркие,
Написать бы зиме
Что-то жаркое,
Чтобы пламя в печи
Очумелое,
Чтоб сидеть у свечи
Вьюгой белою.

Ах, горят по полям
Звезды снежные,
Написать бы друзьям
Что-то нежное,
Чтоб не рвались в азах
Смысла зыбких,
Он – всего лишь в глазах
Их, улыбках.

Чтоб дорогу найти
В этой стыни им,
Чтоб горели в пути
Звезды синие.

ХХХ

Смысл жизни высок.
Он – как хлеба кусок,
Как глоток молока,
Как летят облака.

Как дорога в пыли,
Как летят журавли,
Как детей голоса,
Как старухи глаза.

А вернее, он прост,
Как забытый погост,
Где трава и кресты,
И печаль высоты.
_____